Суть событий

Как обычно по пятницам, обсуждаем с вами события недели. Их немало было на этой неделе. И у нас, опять же, как обычно, есть с вами номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45. Тут все работает, я уже вижу сообщения, мне адресованные. Так что, все нормально, отправляйте. И еще есть сайт www.echo.msk.ru, оттуда тоже можно оправлять сообщения с помощью специального шлюза, можно смотреть трансляцию из студии прямого эфира, можно играть в кардиограмму прямого эфира, – много чего можно.

Откровенно говоря, план моей программы сломался примерно полтора часа тому назад, и я понял, что только что образовалась тема, с которой я просто обязан эту программу начать. Я хотел говорить о другом, но, надеюсь, что еще хватит времени. А начну я вот с чего. Сегодня довольно поздно вечером, примерно часа полтора тому назад на ленте информационного агентства РИА Новости следующее сообщение: Минюст обратился в Верховный суд – ну, вы поняли, о чем я, вы это слышали уже в новостях здесь на «Эхе» – Минюст обратился в Верховный суд с иском о ликвидации Общероссийской общественной организации "Российское историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Мемориал". Процесс назначен на 13 ноября, - сообщили РИА Новости в суде. Ну, и там дальше подробности. И такое же сообщение есть и в ТАССе, и в Интерфаксе, и где угодно еще.

Очень много сразу сообщений и толкований, очень много путаницы. Ну, скажем, я увидел оперативно появившийся материал на сайте РБК – к сожалению, там тоже есть серьезные неточности, связанные со сложностями структуры Мемориала. А этот вопрос, он как раз весь и завязан на эту самую структуру.

Что, собственно, там случилось? Я связался с руководством Мемориала, с директором Мемориала Еленой Жемковой и получил разъяснения на этот счет. Вот что там произошло. Штука заключается в том, что Мемориал – старейшая российская правозащитная организация, она образовалась 25 лет тому назад. Ну, я не знаю, является ли она совсем рекордсменом, вполне возможно, что есть еще кто-нибудь, кто существует 25 лет, но, по меньшей мере, это одно из самых старых образований. И надо сказать, что Мемориал старше всего нашего законодательства об НКО, об общественных организациях, о всяких некоммерческих фондах и так далее. Он появился тогда, когда вообще ни слуху ни духу об этом еще не было. Еще вычтите 25 лет из сегодняшнего дня и поймете, когда это было.

И Мемориал был создан, я бы сказал, естественным путем. Он вырос снизу. Сначала создавались разнообразные региональные организации и разнообразные организации такого целевого тематического характера, так или иначе связанные с правозащитной деятельностью, так или иначе связанные с исследованием нашего прошлого, с выводом на свет архивов, с увековечением и, ну, хотя бы изучением памяти тех, кто подвергся политическим репрессиям в Советском Союзе и России на протяжении всей истории этих стран.

И эти организации были очень разные. Среди них есть региональные. Ну, например, есть знаменитый Воронежский Мемориал. Или Мемориал в Санкт-Петербурге. Или Московский Мемориал. Во многих российских регионах до сих пор эти организации успешно существуют. Мне вот в последнее время приходится довольно много ездить со всякими выступлениями, связанными и с «Диссернетом», и с проектом «Последний адрес», который, кстати, к Мемориалу имеет самое непосредственное отношение. И довольно часто я вижу там и общаюсь там с людьми из региональных отделений Мемориала.

Но есть еще организации Мемориала тематические. Ну, самый известный из них – это, несомненно, Правозащитный центр Мемориал, он работает в Москве. Вы хорошо знаете и Орлова, и Александра Черкасова, который много раз здесь бывал в студии. И действительно это совершенно удивительная организация, этот Правозащитный центр, сыгравший огромную роль в преодолении, я бы сказал, последствий всяких региональных конфликтов. Ну, мы помним, скажем, что они делали, собирая сведения о пропавших, и о пленных, и о похищенных в разного рода конфликтах на Северном Кавказе. Они этих людей собирали, они этих людей вызволяли, они занимались всяким обменом, освобождением заложников, пленных и всякое такое. Это вот только одна из самых известных страниц их деятельности.

Так вот, некоторое время тому назад, а именно 2 года тому назад летом 2012 года во время обычной рутинной такой инспекции, которую проводили там разные контролирующие органы, и там был и Минюст, и Налоговая. Обращу внимание, что это было до принятия знаменитого закона об НКО и знаменитого закона об иностранных агентах и всякое такое. Вот, собственно, только тогда наезд, говоря простым языком, российского государства на вот эту российскую правозащитную сферу только начинался, только формировался. Только вот на волне всех событий 11-го – 12-го года складывалось у нас в верхах, главным образом в Кремле и в Государственной Думе, ощущение, что вот нужно как-то прекратить эту вольницу, связанную с некоммерческими неправительственными организациями, что это все угрожает устоям престола и что нужно каким-то образом эту деятельность прекращать. И тогда вот придумывалось, каким способом можно это сделать, и был изобретен этот самый закон об иностранных агентах. Но это все было позже. А в тот момент летом 2012 года все только начиналось.

Так вот, совершенно внезапно, без объявления войны, что называется, по ходу этой проверки Мемориалу вдруг было объявлено, что вопрос не в том, что у них есть там какие-то недочеты или какие-то, может быть, к ним имеются какие-то замечания… хотя надо сказать, что эта организация отличалась всегда исключительной скрупулезностью и исключительной такой дотошностью во всем, что касается отчетности, во всем, что касается организационных всяких проблем. Есть несколько знаменитых историй о том, как они до копейки высчитывали все свои расходы, которые они делали на всякие благотворительные взносы и так далее.

Так вот, внезапно им было сказано, что вопрос не в каких-то деталях, а в том, что вообще в целом вся их структура является незаконной. Что, оказывается, то, что существовало на тот момент 23 года (вот 25 лет в этом году), это все не соответствует действительности. Этого всего нет и не может быть. Почему? Потому что у нас общероссийские общественные организации должны быть устроены пирамидально, иерархично. Вот наверху есть центральный комитет – а еще лучше политбюро – а у него есть местные отделения. И вот сначала регистрируется вот эта вот верхушка, а потом – бесчисленные организации, которые на местах исполняют ее волю. И это бывает только так, больше никак.

Все ссылки на то, что организация была создана тогда, когда этого законодательства не было, что после этого она существовала 23 года и все эти 23 года она абсолютно успешно и легально преодолевала все проверки, она была абсолютно на виду, и все прекрасно знали, как она организована, и к ней не было никогда никаких претензий – все это ни к чему не привело. Мемориал попытался защититься в суде. От него потребовали, чтобы он просто прекратил свою деятельность и организовал все сначала. Вот сначала создал центральную большую организацию в Москве, а потом бесчисленные филиалы. А он устроен наоборот: больше 60-ти на сегодняшний день региональных и вот этих целевых тематических организаций вместе являются учредителями этого самого центрального большого всероссийского общества Мемориал. Они собираются на конференции и они выбирают руководящие органы, они определяют основные направления деятельности, они занимаются основными направлениями в расходовании тех бюджетов, которые есть у этой организации.

Кстати, прервусь на секунду, обращусь к звукорежиссерам и техникам: вот мне пишут, много народу пишет, что в Сетевизоре пропал куда-то звук. Вот, если можно посмотреть на звук в Сетевизоре, пожалуйста, попробуйте это отрегулировать.

Так вот, Мемориал организован вот так, он организован снизу, больше 60-ти организаций вместе образуют это всероссийское общество. Внезапно Минюст стал требовать все это перевернуть вверх ногами. И вот с 2012 года происходили бесконечные суды на эту тему. И последний суд произошел летом нынешнего года, в конце августа. Мемориал получил предписание о том, что, ну, вот все – больше никаких судебных апелляций быть не может, нужно это все организовывать. Ну, что же? Руководство Мемориала ответило на это тогда же в августе, что, ну, хорошо, ну что же делать, это для нас очень неприятно и это совершенно противоречит всем тем традициям, которые в Мемориале существуют, но, что же делать, мы сейчас этим займемся, мы сейчас все это начнем переворачивать.

Вот так бывает в тех организациях, которые существуют на самом деле, не в дутых этих партиях так называемых, воображаемых, фальсифицированных, которых на самом деле не существует, а существует от них только шкурка, существует от них только марка, существует от них только государственное финансирование. А вот в реальных общественных организациях так бывает, что эти организации все, все вот эти 60 местных региональных целевых и так далее организаций, они все есть, они все разбросаны по всей стране. И для того, чтобы организовать, произвести вот эту вот глобальную реструктуризацию, нужно в них во всех провести сначала какие-то конференции, собрать их, выработать их точку зрения, добыть учредительные документы и всякое такое прочее.

И все это должно было быть завершено 20 ноября нынешнего года, когда в Москве собиралась очередная конференция Мемориала. Она происходит раз в 5 лет, вот как раз срок очередной конференции в ноябре приходил, и основным вопросом на этой конференции в ноябре должна была быть вот эта вот реорганизация Мемориала с ног на голову. Вот прекратить все то, что существовало 25 лет, и перестроить это в обратном порядке так, чтобы это была пирамидальная иерархичная организация, такая, какой ей велит быть действующее вот теперь, как выяснилось, 25 лет спустя выяснилось, российское законодательство. 25 лет все было нормально, и вдруг как-то это перестало удовлетворять Дерибасовскую, как в том анекдоте.

Обратите внимание, что я совершенно не упоминаю ни о каких иностранных агентах. Потому что вся история о том, что Мемориал признан иностранным агентом, касается только одной из этих 60 организаций, а именно вот этого самого Правозащитного центра Мемориал, который я упоминал вначале. Именно в отношении него был судебный процесс, абсолютно безграмотный, абсолютно несправедливый, абсолютно надуманный. И по совершенно безумным и, по существу, бредовым обвинениям Правозащитный центр Мемориал, и только он, одна из 60-ти организаций большого общества Мемориал, получил вот эту вот желтую шестиконечную звезду иностранного агента. К большой организации это не имеет никакого отношения.

Я тут говорил, между прочим, что у нас тут с вами не работает звук онлайн. Да, пожалуйста, посмотрите, потому что я продолжаю получать здесь бесконечные записки от наших слушателей, что вот в Сетевизоре нет никакого звука.

Ну вот, вот такая история. Надо сказать, что вот этой некоторой путаницей, вот этим противоречием между Правозащитным центром Мемориал и большой организацией Мемориал, у которых все-таки разные сущности, одна из них является составной частью другой, одной из 60-ти составных частей, конечно, всякая сволочь с успехом пользуется.

Вот сегодня на телеканале НТВ появился сюжет, в котором абсолютно намеренно, или, я не знаю, может быть, не намеренно, а в результате абсолютной безграмотности и недобросовестности людей, которые этот сюжет делали, все это было свалено в одну кучу. И там говорилось об обществе Мемориал, которое признано иностранным агентом, и о том, что именно поэтому возникла эта коллизия с Верховным судом, и так далее.

Я совершенно уверен, что это делается намеренно, что это попытка дискредитировать эту организацию. Кстати, отдельная печаль заключается в том, и отдельная наша большая грусть, что мы с вами говорим об этом в тот самый момент, тот самый день, когда была присуждена очередная Нобелевская премия мира, потому что, между прочим, Мемориал много лет уже является наиболее вероятным из российских претендентов на Нобелевскую премию мира.

Не Путин, как, может быть, вам показалось, потому что все любят поговорить про то, получит ли Путин когда-нибудь Нобелевскую премию мира. Это звучит смешно, это звучит анекдотично, но, тем не менее, время от времени это звучит, и, ну, мы как-то не раз даже здесь, по-моему, в этой программе обсуждали, что Россия готова такие деньги тратить на коррумпирование международных чиновников, что мы видим и по истории с Олимпиадой, и по истории с Чемпионатом мира по футболу. Все это, к сожалению, продается и покупается, и много есть других таких примеров, и такие деньги идут на оплату деятельности всяких международных пиаровских агентств. Там, вот одно из них под названием Ketchum знаменитое, которое, ну, вот, собственно, ставится перед ним такая задача: добыть Нобелевскую премию мира для российского лидера. Я думаю, что они с удовольствием этот бюджет берут – почему не взять? Как-то, деньги дают – надо брать. И начинают работать.

Так вот, одно дело вот эта вся история с попытками коррумпировать Нобелевский комитет, а другая совсем история – это некоторый такой естественный список претендентов, в котором много лет уже есть Мемориал. И, в общем, скажу вам откровенно, да я и говорил это здесь уже несколько раз, что я нисколько не сомневаюсь, что однажды Мемориал эту премию получит. Потому что масштаб его деятельности таков, и объем уже сделанного им таков, что странно было бы предположить, что когда-то это не будет отмечено адекватным образом.

Но вот сегодня мы находимся с вами на пороге закрытия этой организации. Не дожидаясь никакого 20 ноября, Верховный суд собирается рассмотреть эту историю 13 ноября, на неделю раньше. Зачем это нужно делать – абсолютно непонятно. Притом, что 20-го числа начнется эта процедура, к ней, собственно, все подготовлено, процедура реорганизации Мемориала, неестественной реорганизации, но, тем не менее – что же делать? И задача просто от этого агента, от агента прав человека в России, от агента наших с вами прав, от организации, которая 25 лет занимается восстановлением исторической правды, 25 лет занимается правами человека, 25 лет собирает информацию о нарушениях прав человека в России и в Советском Союзе, на протяжении всей истории советской и российской, вот деятельность этой организации сегодняшней России не нужна. Сегодняшняя Россия видит в этом угрозу, видит в этом какую-то опасность разоблачения.

К сожалению, в этой ситуации снова, когда мы говорим «Россия», мы должны иметь в виду российскую власть, мы должны иметь в виду людей, которые формируют сегодня российскую политику. Для них деятельность Мемориала представляется вредной и опасной. И, наверное, они правы. Они правы в том смысле, что, да, действительно, Мемориал всегда трактовал деятельность политических структур, которые строят свое влияние на ограничении демократических прав и свобод, Мемориал всегда трактовал такую деятельность как направленную против человека.

Ну вот, собственно, к сожалению, целую половину программы мне пришлось потратить на эту очень мрачную тему, но я бы хотел, чтобы вы понимали, что в действительности здесь происходит, не путались бы в этих разных Мемориалах, не впутывали бы в эту историю все, что связано там с обвинением в статусе иностранного агента, и могли бы следить за этими событиями дальше.

Это программа «Суть событий», мы с вами продолжим через 3-4 минуты, после новостей, со мною, с Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Смс, которые можно отправить сюда в студию прямого эфира - +7-985-970-45-45, сайт www.echo.msk.ru. Хочу принести извинения всем, кто пытался слушать первую половину моей программы в интернете, там не работал звук. Вроде, говорят, что починили. Такое впечатление, что теперь вроде все в порядке.

Я всю первую половину посвятил очень важному событию, которое произошло сегодня. Происходит атака на правозащитное общество Мемориал. Не Центр Мемориал, вот обратите внимание, а общество Мемориал всероссийское большое, объединяющее больше 60-ти региональных и целевых организаций.

И вот один из наших слушателей по имени Марк пишет: «Вероятно, вместе с Мемориалом будут уничтожены и все документы, которые они собрали». Ну, вообще я думаю, что люди, которые это затевают, не прочь так ровно и поступить. И подозрения такие есть, что одна из задач разрушения Мемориала – это уничтожение его архива, абсолютно колоссального, уникального, беспрецедентного архива, связанного с нарушениями прав человека за всю историю СССР и России. Ну, это будет сделать нелегко, потому что действительно Мемориал понимает это и готовится к этому. И над российским Мемориалом есть международный Мемориал, который объединяет еще большее количество организаций. И все, что связано с архивом, все, что связано с разного рода рабочими материалами, которые у Мемориала есть, они находятся, что называется, здесь как-то в достаточно надежных руках.

И еще одна… ну, да, смешно. Юрий из Миннесоты, ну, как-то надо ему сидеть в Миннесоте, для того чтобы сюда задавать вопросы. «Вопрос к оратору, - пишет он мне сердито. - То, что вы вещаете, является истинной, - через два «н» пишет у нас Юрий в Миннесоте, он немножко забыл русский язык, - является истинной в конечной инстанции?» - спрашивает он. Юрий, это не является «истинной» в конечной инстанции, это является сведениями. А истину в конечной инстанции вы, пожалуйста, сами извлекайте из тех сведений, которые вы здесь слышите. Вот я вам сообщаю, как оно есть на самом деле, а вы уж делайте с этим что хотите. Можете не обращать на это никакого внимания, а продолжать жить как-то в вашем прекрасном, так сказать, миннесотском сне. Вам, как я понимаю, информация никакая не нужна, вы и так лучше меня все знаете. Ну, вперед, привет.

Ну что, я попытаюсь все-таки вернуться вот сейчас, во второй половине этой программы, к своему плану. У меня тут довольно много было сюжетов, о которых я хотел бы говорить. Ну, во-первых, мы с вами все с замиранием сердца следим за так называемым законом Ротенберга. Он был принят в первом чтении на этой неделе. Причем уникальный вполне, ну, не уникальный, очень редкий случай, когда закон был принят небольшим большинством. Значительное количество депутатов, собственно, представители всех марионеточных оппозиционных фракций, они совершенно все марионеточные, но они, тем не менее, как-то задумываются над, видимо, своим будущим и тем имиджем, который они имеют в глазах избирателя, по минимуму, насколько это возможно. В общем, короче говоря, кроме «Единой России» никто за это не проголосовал.

Вы знаете, что правительство против, и министр экономического развития Алексей Улюкаев здесь, например, в эфире «Эхо Москвы» говорил о том, что его министерство однажды дало отрицательное заключение на этот закон. И, что любопытно, вот это новость, которой я не знал, признаться, пока он не сказал этого здесь, что второй раз, тогда, когда из правительства добыто было такое странное, очень двусмысленное, такое, я бы сказал, все обиняками сформулированное, как будто бы положительное заключение на этот закон, так вот, этот второй раз обошлись без Улюкаева и обошлись без его министерства, и второй раз эти документы к нему в министерство уже не попали, они непонятно вообще где были произведены. Может быть, я не знаю, их лично Медведев написал, или еще что-нибудь, или секретарша Медведева, или пресс-секретарь Медведева. Ну, не знаю, кто-то там, в общем, кто лучше понимает в экономике, чем Улюкаев и Министерство экономического развития.

Между тем, действительно невероятная совершенно вакханалия происходит с этим законом. Теперь приплели Крым. Теперь, для того чтобы описать, что происходит, и объяснить, что происходит, теперь, значит, родилось еще одно: это все делается для того, чтобы защитить крымчан, которых вот будут обижать разные международные суды. Ну, мы с вами легко представляем себе этих крымчан, которые мечутся по Европе и Америке, я не знаю, Австралии и Океании, и там международные суды отнимают у них собственность. Что это за такие удивительные крымчане – это, конечно, очень мило было бы.

Но хочу для тех, кому эта версия почему-то показалась интересной, хочу напомнить, что впервые этот законопроект родился весной 13-го года, то есть за год до всех историй с Крымом, ровно этот законопроект, слово в слово, уже однажды был внесен в Думу. Мы с вами говорили про это. Тогда он был отвергнут, ровно, кстати, после отзыва правительства в частности. Ну, вот теперь возродился заново. Так что, вот тогда весной 2013 года никому не приходило в голову никаким Крымом это объяснять, объяснения были совсем другими, эти объяснения реальные, они, в общем, никуда не делись.

И первый географический объект, про который надо вспомнить в связи с этим законом, это вовсе не Крым, а это город Гаага голландского района амстердамский области. В городе Гааге, как мы с вами помним, международный арбитраж принял решение ценой в 50 миллиардов долларов о том, что Россия, которая повинна в разграблении компании ЮКОС, должна эти 50 миллиардов долларов теперь вернуть консорциуму акционеров. Это решение вступает в силу 15 января.

Тут вот у меня, кстати, спрашивают: уже выплатили или нет? Тут кому-то не терпится. Нет, 15 января. Вот есть такая отсрочка, которую дал Гаагский арбитраж до 15 января, а с 15 января начинают течь штрафы и пени за невыплаты, и начинаются разнообразные аресты, всякие блокировки имущества и всякие обеспечительные меры. Как вы понимаете, это неотвратимо приближается.

Ну, все разговоры про апелляцию по этому поводу, они благополучно затихли, никакой апелляции не будет, апелляция там просто невозможна, это все была ложь, как, собственно, я и говорил в этой программе несколько раз. О том, что это совершеннейшее вранье, о том, что там готовится какая-то апелляция и так далее. Ничего не готовится, никакой апелляции не будет, она не предусмотрена. 15-го числа это решение вступит в силу, и от него надо как-то защищаться. Вот один из способов защиты – это этот самый законопроект.

И вот, конечно, на этой неделе он сделал еще один шажочек к принятию, это совершенно феерическая история, действительно, ни одна страна мира вот таких, как сказал, опять же, Алексей Улюкаев здесь в эфире, такого страхового покрытия не предлагает своим олигархам, которые опасаются попасть под разного рода санкции. Вот так действует российский парламент.

А между тем, скажу вам, мы находимся в ситуации, когда нам вообще пригодился бы действующий законодательный орган. У нас вообще тут происходят разные события, для которых работоспособный парламент, способный быстро и эффективно принимать разного рода решения, был бы полезен. Но, к сожалению, вот вся вот эта законодательная деятельность последнего времени, превращение парламента вот в эту странную организацию, которую часто называют взбесившимся принтером, привела, среди прочего, среди прочих разных позоров, среди вот законов о Диме Яковлеве, законов об иностранных агентах, законов, которые систематически и постепенно демонтируют демократические институты в России, привели уже выборы вот к тому состоянию, в котором прошли выборы в Московскую городскую Думу, когда огромное количество избирателей остались без своих кандидатов, которые просто не были допущены к выборам. Какие-то другие люди решили, что этих кандидатов на выборах не будет, не избиратели, а какие-то другие.

Так вот, помимо вот этого вот всего произошел еще один очень важный эффект: российский парламент сегодня не работоспособен, он не может принимать те решения, которые стране реально нужны. Ну, давайте несколько примеров. Ну, вот шутки шутками, но мы с вами находимся, как, собственно, и весь остальной мир, можно сколько угодно по этому поводу иронизировать, можно сколько угодно искать какие-то заговоры и говорить, что это происки международных фармацевтических компаний или еще что-нибудь вроде того, но у нас тут по миру шествует довольно опасная эпидемия. И борьба с ней пока большого успеха не имеет, умирают люди.

Причем, если раньше считалось, что они умирают только в таких странах, где, собственно, нет никакого здравоохранения, и это все происходит просто от того, что там нет марли в достаточных количествах и как-то невозможно обеспечить простейшие гигиенические правила и простейший уход за больными. А вот как только это все происходит в какой-то более или менее цивилизованной стране, так там все становится не опасно.

Нет, как мы видим, начались смерти и в Соединенных Штатах, и вот в Испании была только что такая история, и, по всей видимости, и во Франции. И, в общем, в довольно большом количестве стран уже сейчас как-то наблюдают с ужасом за тем, как появляются больные этой самой Эболой, абсолютно непонятно, что с этим делать.

Россия не застрахована, что называется, вот уж не застрахована точно. Сегодня вроде прошла информация о том, что создаются какие-то специальные команды, которые будут там за чем-то следить в аэропортах – не верю, поскольку этим всем должен был бы заниматься вот этот самый, служба главного санитарного врача и Россаннадзор и так далее. Эта организация тоже была совершенно развалена тем, что ее превратили в такую политическую дубину. Они занимались главным образом тем, что они запрещали Боржоми, потом разрешали Боржоми, потом запрещали молдавские вина, потом разрешали их, потом конфеты Рошен, туда, сюда. Их работа в этом заключалась, они на самом деле своего дела делать не умеют, они не под это были заточены, что называется.

Так вот, сейчас нужны усилия, в том числе законодательные, для того чтобы это организовать, для того чтобы создать орган, который будет реально это контролировать, и для того чтобы организовать экстраординарное финансирование для этого органа, для того чтобы понять, как иерархически и организационно он встраивается в разного рода административные системы российские, для того чтобы наделить этих людей разными реальными полномочиями, для того чтобы обезопасить нас от злоупотреблений этими полномочиями.

Потому что мы с вами понимаем, что всякая проверка, всякий контроль, даже если это контроль температуры, он легко оборачивается насилием, он легко оборачивается нарушением наших с вами прав. И хорошо было бы, чтобы кто-то это регламентировал и контролировал, чтобы кто-то дал бы ясно знать и понять всем участникам этого процесса, что можно делать, а что нельзя, кого можно задерживать в аэропорту, кого нельзя, кого можно принудительно помещать в какой-то карантин, кого нельзя. Вы же понимаете, что это все коррупционно опасные занятия. Вы соберетесь в отпуск, к вам подойдет человек и скажет: с вас 500 долларов, или как-то я скажу, что у вас температура, и вы никуда не полетите. Или вы, там, возвращаетесь откуда-нибудь. И вам скажут: или мы вас сажаем на три дня здесь в лазарет, или вы нам должны. Мы же понимаем, как это все превращается просто в кормушку и в такой доильный аппарат. Чем эти люди в аэропорту будут отличаться от гаишников, если им дать неконтролируемую, нефиксированную власть, нефиксированные полномочия? Так вот, кто-то должен это сделать, кто-то должен это организовать.

Или другой сюжет. Очень много разговоров сейчас о синтетических наркотиках. Вот последние несколько недель огромная тоже поднялась информационная волна по поводу этих так называемых спайсов, что, в общем, само по себе вещь довольно странная, потому что эти спайсы существовали уже много лет. Ну, хорошо, ладно, предположим, что там действительно произошло какое-то ужесточение ситуации. Отдельный вопрос – с чего это оно вдруг произошло? У нас есть теперь целая отдельная антинаркотическая армия в стране, вот эта самая так называем «Госкомдурь», Госкомитет по контролю за оборотом наркотиков. Но вот как-то, они что делали все это время? Собственно, как это так произошло, что вот они есть, а произошло вот это вот, вот этот внезапный взлет этого рынка этих самых синтетических наркотиков? И будто бы какая-то массовая волна их завоза на территорию России и так далее.

Что они предлагают? Они предлагают экстраординарную меру. Они говорят: давайте мы в виде исключения облегчим просто до максимума, до нуля облегчим процедуру объявления вредным наркотическим веществом любого подозрительного вещества, которое нам не понравится. И даже, по-моему, тот же самый Иванов, глава этой самой организации, вот этой «Госкомдури», он сказал следующую фразу: ну и что, что… А может быть, это и не он был, может быть, это какой-то депутат был, не помню точно. Ну, в общем, некто, имеющий отношение к этой всей истории, сказал следующую фразу: ну, ничего страшного, если мы вдруг какой-то стиральный порошок объявим на время наркотиком. Ну, несколько дней не будут им торговать или несколько недель. Ну, ничего, потом все будет нормально. Знаете, в этой ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть. Ну, хорошо, ну, да, могут быть какие-то небольшие эксцессы, ну, какое-то невинное вещество назовем наркотиком, а потом отменим это. Ну, ничего, ради такого случая можно.

Да, но оттого, что вы какой-то стиральный порошок или, я не знаю, рисовый крахмал, вот какую-то совершенно невинную вещь, там, я не знаю, средство для борьбы с тараканами объявляете наркотиком, вы же не только запрещаете им торговать, вы вводите в действие весь тот комплекс мер, который возникает тогда, когда речь идет об опасном, вредном и запрещенном наркотическом средстве. Например, вы находите человека на улице с пакетом этого рисового крахмала. Вообще, если это наркотическое средство, если мы решили, что это наркотическое средство, то он осуществляет вот транспортировку наркотиков в особо крупном размере. У него этого крахмала, например, килограмм или этого стирального порошка, который мы так, на всякий случай, объявили наркотическим средством.

Ведь за этим же следует весь этот комплекс, весь этот шлейф этих мер, все эти расследования, все эти обыски, все эти слежки, все эти аресты, все эти допросы, все эти наказания – собственно, все, что связано с оборотом наркотиков. Если мы объявляем стиральный порошок наркотиком на всякий случай, значит, все, что связано с его оборотом, оказывается вне закона. А он где-то лежит на складе, кто-то его везет, кто-то его несет, кто-то пытается его продавать, кто-то его просто хранит, кто-то его уже купил, не зная, что его объявят наркотиком, и он у него есть дома, и так далее.

Кто это все будет регламентировать? Ответ очень простой: законодатель будет регламентировать, на то он, собственно, и нужен. Это вообще сложная такая, технически довольно продвинутая, спешная, очень важная и очень ответственная работа. Если мы считаем, что у нас происходит какая-то проблема с этими спайсами, нам вообще нужен законодатель в этой ситуации, который попытается с этим справиться. Не просто взмахнуть дубиной и сказать: все стиральные порошки мы разрешаем объявлять наркотиками, если надо. Не-не-не-не, минуточку, минуточку. Дальше-то что? А где весь остальной закон? А где вся остальная регламентация? А где полномочия всех, кто имеет к этому отношение? А где мера наказания? А где гарантии прав граждан? А где возможности защититься для этих граждан, которые имеют право не знать этого, которые имеют право быть не в курсе того, что пока они несут этот стиральный порошок из точки А в точку Б, он превратился в наркотик, и так далее.

Мы же с вами помним совершенно невообразимые истории. Например, относительно недавно, помните, была история, скажем, про ветеринаров, которые употребляли при лечении животных какие-то абсолютно рутинные, абсолютно тривиальные медикаменты. А потом выяснялось, что это, оказывается, теперь оборот наркотиков. Выяснялось, что, а, это вы не просто вот как-то оперировали собаку под наркозом, для того чтобы она не умерла от болевого шока, а вы, оказывается, вот применили наркотическое средство. А это значит, что вы добыли наркотическое средство. А это значит, что вы хранили наркотическое средство не так, как его следует хранить. А это значит, что вы не проконтролировали его расход так, как нужно. Неизвестно куда оно у вас делось, кто у вас его взял, это наркотическое средство, кто его унес и так далее. И вот люди просто оказывались в тюрьме в результате этого.

Что будет в ситуации, когда эта самая «Госкомдурь» получит возможность любой порошок, вернее, любое вещество объявить наркотиком, потому что оно выглядит подозрительно? Ненадолго, на три дня, пока разберемся, пока анализы сделаем. Или на неделю, или что-нибудь вроде того. Все это в отсутствие закона? Все это в отсутствие законодательной базы?

Вот такая, собственно… У нас тут с вами произошел небольшой ущерб в результате того, что мы позволили с вами, глядя на то, как действует российская власть, разрушить законодателя, превратить его вот в эту вот тряпку, превратить его в абсолютную какую-то помойную структуру, которая действует по указке сверху и не обладает совершенно, ну, никаким профессиональным уровнем, абсолютно не способна этого сделать. Лишена контроля внутри себя, лишена нормальных взаимоотношений между большинством и меньшинством, между правящей частью и оппозицией. Зачем это все нужно-то? Это нужно для того, чтобы они контролировали друг друга – вот, собственно.

Вот такой еще сюжет, который тоже из событий этой недели, мне кажется, довольно ясно проявляется. Действительно, Россия оказалась в тяжелом положении по своей собственной вине, оказалась потому, что она организовала войну на территории Украины. Она как-то себя превратила в изгоя, она объявила себя вне международного закона, попыталась разрушить, совершенно сознательно – об этом много раз говорил Путин – попыталась разрушить некоторую систему современного международного права, объявить эти нормы более недействительными. И вот что оказалась: Россия оказалась один на один со всей этой историей и оказалась здесь вот в таком полуразрушенном состоянии, мы внутри это все наблюдаем.

Тем временем, разворачиваются процессы в российской экономике. Как-то много говорят про доллар, который лезет вверх, про нефть, которая лезет вниз. Ну, вы слышали сегодня Сергея Алексашенко здесь в эфире, который довольно подробно останавливался ровно на этих делах. Но я хотел бы пока, может быть, коротко напомнить о том, что – мы много раз с вами говорили здесь об этом – что все-таки в экономике все связано.

Вот много времени было посвящено в этих передачах потребительскому рынку и тому, что там связано с продуктами питания, с дорогим и дешевым продовольствием, с тем, что происходит с людьми, которые питаются деликатесами, и с теми, кто, наоборот, питаются самым дешевым. Надо сказать, страдают вот эти вторые, последние. И мы убеждаемся теперь каждый день в этом, что дорожает именно это, и исчезает из ассортимента именно это, именно дешевое, простое, обыкновенное.

Но вот сейчас наметилась еще одна жертва, наметилось еще одно направление, о котором, видимо, нам предстоит много говорить в наших ближайших программах, а это вещь очень важная. Это страховой рынок. Обычно в наших представлениях страховой рынок – это, ну, вот такие какие-то тупые, жадные, вредные. Об этом очень любит, например, Александр Пикуленко здесь поговорить, что это вот страховщики – это такое гнусное племя, которое вот только из нас что-то такое пытается надоить своими страховыми полисами.

На самом деле страховка проникла в нашу жизнь довольно глубоко. Ну, например, давайте с вами все-таки вспомним, что за каждым кредитным соглашением, ну, или почти за каждым, есть еще и страховой договор. Если вы покупаете машину в кредит, значит, вы страхуете эту машину в обязательном порядке. А если это дорогая машина, вы страхуете жизнь заемщика. А сейчас в последнее время еще страхуются от потери работы, от сокращения дохода – такие виды страховки тоже есть. Если вы участвуете в ипотеке и покупаете жилье, вы в обязательном порядке страхуете структуру этого дома, просто вот конструктивную, как бы каркас этого дома от разрушения. Опять же, вы страхуете жизнь заемщика, и вы страхуете много чего в этой ситуации. Да и потребительский кредит тоже. По существу, кредитование невозможно без страхования.

Теперь выясняется, что постольку, поскольку Россия, объявившая себя вне международного закона и поставившая себя перед лицом международных санкций, лишилась естественного, не легкого, а естественного обыкновенного доступа к международным финансам, оказалось, что у нас с вами рассыпается система кредитования, а вслед за ней рассыпается система страховая. Вот я, наверное, здесь поставлю такую скобку и в следующей программе буду говорить об этом более подробно, потому что действительно это огромная история, которая нам как-то светит.

Вот на наших глазах только что развалили туристическую индустрию. Она была – она погибла. Как-то она лежит в руинах. Мы видим крупнейшие компании, которые либо закрылись, либо последовательно сообщают о сокращении своей деятельности. И вот так секторами сегодня начнет рушиться экономика России, потому что они все связаны между собой. Вот давайте вспомним, скажем, что туристическая индустрия была очень связана с транспортной, с авиакомпаниями. Нарушили эту связку – все посыпалось. Страховщики – с банкирами, с теми, кто раздает кредиты. Нарушаем эту связку – все посыпалось. Ну, и так далее.

Вот давайте запомним эту тему до следующей недели. Я надеюсь, что следующая неделя у нас с вами все-таки будет и эта программа состоится в будущую пятницу. А эта закончена. Это Сергей Пархоменко, его программа «Суть событий». Всего хорошего, до свидания, до будущей пятницы.