Опасности придворного банкострахования

Недавно арбитражный суд внял доводам налоговой службы, утверждавшей, что договор коллективного личного страхования заемщиков банка на самом деле является договором страхования предпринимательского риска банка. В результате страховщика оштрафовали и взыскали с него недоимку по налогу. Эта новость вызвала достаточно оживленную по местным меркам дискуссию.

Не берусь угадать, сколь многие из участников этой дискуссии ознакомились с решением суда. Я на досуге таки нашел в себе силы бросить на него секундный взгляд. (Сразу предупреждаю, что я не юрист, поэтому интересовался только, так сказать, технико-экономической стороной вопроса.) И
вот какие моменты обратили на себя мое внимание.

Во-первых, разбирательство касалось договора между банком «Русский стандарт» и СК «Русский стандарт страхование». Запомним этот факт на будущее, отметив про себя, что эти организации явно друг другу не чужие.

Во-вторых, страхованию подлежали заемщики по карточным кредитам. При этом страховые суммы устанавливались в размере фактической задолженности, а срок страхования составлял один месяц.

На мой взгляд, если бы, допустим, срок страхования составлял минимум год или страховые суммы назначались в размере кредитного лимита по карте, то налоговикам было бы куда труднее обосновывать свою позицию. Но нет, банк берег копеечку, поэтому договор получился таким, каким получился.

В-третьих, насколько мне удалось понять, банк не выдавал застрахованным на руки никакой информации о страховании – ни полисов, ни правил, ни памяток или, на худой конец, хоть каких-нибудь сертификатов.

В суде страховщик пытался подкрепить свою позицию в основном двумя аргументами:

1) суммы выплат, превышающих размер текущей задолженности заемщика, случайно перечисленные банку, тот непременно возвращал страховщику как бы для последующей выплаты застрахованному (или его наследникам);

2) заемщики явно выражали волеизъявление к страхованию, добровольно уплачивая банку некий комиссионный сбор за пользование услугой страхования.

Однако ни одно из этих утверждений не было подкреплено доказательствами.

Что это может значить? Скорее всего, это означает, что банк, во-первых, не возвращал никаких излишне перечисленных ему сумм, а во-вторых – воздержался от предоставления страховщику документов, подтверждающих уплату «сбора», предпочитая сделать вид, что его тут не стояло. И это, как мы помним, «свой» банк.

Какие я бы сделал выводы из всего этого? Я бы сказал, что решение суда может быть сколь угодно не основано на букве закона, но по экономической-то сути все ухвачено верно: договор сконструирован так, чтобы защищать интересы почти исключительно одного только банка и чтобы банк ни в коем случае не переплатил лишнего. И еще я бы сказал, что в данном случае вряд ли у данного конкретного страховщика был особенный выбор, как именно конструировать этот конкретный договор страхования. И еще я бы отметил, что, как только дело дошло до суда, банк поступил замечательно: он оставил своего придворного страховщика без доказательной базы, которая могла бы помочь тому склонить суд на свою сторону.

Что нам делать с таким «банкострахованием»? Честно говоря, я не знаю. Вот Марк Порций Катон Старший – тот наверняка знал бы.